Планировал сегодня покрасить белой водоэмульсионной потолок в спальне, но некая неведомая сила прямо-таки заставила меня слезть со стремянки, сесть за печатную машинку (никак не могу привыкнуть к компьютерным клавишам) и на одном дыхании написать то, что вы сейчас прочитаете.
Время от времени с яркими красными цветами, обычно до полудня, я, оставив все важные и не очень дела, навещаю своих родителей — Александра Аркадьевича (круглолицый волевой блондин, ниже среднего роста, участник Великой Отечественной войны, имеет награды, инженер-строитель) и Зою Капитоновну (вечно сомневающуюся высокую стройную брюнетку, поэтессу, учительницу русского языка и литературы, журналиста, корректора).
Спокойно, тихо у них в одноэтажном жилище, окруженном деревьями и кустами. Природный покой нарушают лишь птичьи голоса (вороны, сороки, воробьи, дрозды) да изредка дальние отрывистые сердитые собачьи басы и баритоны. Однако сегодня от недальних соседей раздается оркестровая музыка, она, следует заметить, нисколько не мешает нашему общению.
Едва успел с ними поздороваться, как упрекающий голос отца с угадывающимся неудовольствием задает мне вопрос:
— Что-то ты сегодня не в духе? Нелады на работе или с детьми что-то не так? — сегодня его голос мне показался немного простуженным, но все равно он у него, как всегда, бодрый, с невозмутимой сдержанностью, папа как бы пребывает в яром наступлении непременно выведать у меня истину.
— Да нет, все у нас хорошо, даже, можно сказать, отлично: я все еще тружусь, и небезуспешно, в той же редакции и той же должности (это так на самом деле), да и дома у нас все пребывает в надлежащем бытовом порядке, — негромко произношу я, чуток смутившись, явную неправду.
Совсем нехорошо в моей семье: сын (менеджер довольно крупной компании по продажам запасных автомобильных частей) практически находится на грани развода с женой (у него трое несовершеннолетних детишек), у дочери (старший бухгалтер на молокозаводе) не ладится с работой: неделю назад уволилась (или уволили, сие мне неизвестно) и никак не может по-настоящему определиться в нынешней быстротекущей жизни — как быть ей в своем бытии далее. Да и с мужем-пропойцей у нее крайне напряженные отношения, к тому же Мишутка, сын (десятилетний внук мой), явный разгильдяй, двоечник и отъявленный бездельник. Не могу же я об этом рассказывать…
— Как поживают мои любимые внуки и правнуки? — заботливо интересуется у меня матушка, — что-то давно не приходили, уж и забыла, как они выглядят…
— Ты же прекрасно знаешь, что в их возрасте самое главное — учеба, кружки по интересам, обязательные ребячьи компании, секретные посиделки разные, телевизор, планшеты, — нахально вру я, точно ведая, что совсем не так на самом деле обстоят дела.
Никак не хотят они навещать своих стариков, да я и сам в детстве, помнится, не очень-то жаловал свою бабушку, Матрену Фоминичну (слегка сутулая, бодрая, быстрая, седовласая, частенько водила меня в храм на службы и научила правильно креститься, пожизненная домохозяйка). Все как-то старался обходиться без нее, но поскольку в то время она жила вместе с нами (небольшой домик с хорошим садом, огородом и палисадником), поэтому я виделся с ней практически постоянно.
Давно умерла Матрена Фоминична (хорошо помню тот весенний мартовский вечер, когда она, пребывая в предсмертной агонии, отчаянно хрипела, а я, испуганный, не понимая, что происходит, находясь в смежной с ней комнате, простуженный, укрывшись с головой синим одеялом, тихонечко лежал в немом ступоре; наутро отец очень тихо сказал, что бабушки уже нет…).
Как-то совершенно незаметно я вырос и уехал в другой город, и теперь навещаю ее могилу лишь только в том редком случае, когда приезжаю на свою родину погостевать у младшего брата Геннадия.
Между прочим, рядом с ее могилой на Воскресенском кладбище (обратите внимание на кричащий корень этого слова: и в самом деле на этой скорбной территории зарыты на двухметровую глубину с точными координатами носители кладов уникальных знаний, умений и житейской мудрости упокоенных) фиксируются могилы, похожие на огородные грядки с четырехсторонними крестами, моего деда (Аркадия Александровича, ни разу его живым не видел) и брата Сережи, умершего от пневмонии за несколько удручающе-тревожных дней, когда ему еще не было и года. А ведь можно было, как рассказывают врачи, категорически реально спасти его, будь у родителей в распоряжении таблетки либо вакцина пенициллина — наимоднейшего и сильнейшего в те послевоенные годы антибиотика.
Печально и грустно, досадно и обидно, что разбросала матушка-жизнь нашу семью по разным государствам, а собрать теперь ее вряд ли когда придется. Именно так с суровой жесткостью распорядилась непреклонная судьба: что заложено ею в человеке непрерывной программой разностороннего бытия, непременно исполнится в нужное время — ни единой секундой позже либо раньше.
Наступила пауза.
В воздухе витают невидимые и неслышимые флюиды терпких специфических ароматов белой, красной и синей сирени – их три пышных высоких куста буквально усыпаны яркими пахучими, манящими взор цветами. Только вот чрезвычайно жаль, что уж очень быстро они угасают на смерть. Через неделю-другую и их буйные пронзительные краски быстро заменятся на пожухлые увядшие грязно-желтые пирамиды скукоживающихся соцветий.
Наконец отец опять-таки своим бодрым голосом с хрипотцой, присущей курильщикам со стажем, искренне интересуется:
— Какие-такие новости у тебя, сын, фиксируются на сегодняшний день?
Что я ему скажу?
То, что у меня после вчерашних огородно-садовых работ (живу в собственном доме с небольшим приусадебным участком) сильно разболелась поясница (возможно, радикулит)?
Что на работе нагло задерживают зарплату (нахожусь на пенсии, но еще продолжаю трудиться, время такое)?
Что подчас возникают унизительные вопросы к самому себе в связи с нехваткой продуктов питания?
Что от старости неделю тому назад умерло сразу две курицы-несушки, а собака (тоже ждет своего смертного часа, недавно пятнадцать лет ей исполнилось) почти ничего не ест и большую часть времени проводит во сне, пребывая на доживании, лежа в прихожей дома на особом коврике (старики, замечено, всегда много спят, готовясь к вечному покою)?
Что у меня в троллейбусе украли портмоне, в котором помимо паспорта находились журналистское и пенсионное удостоверения и деньги?
Что число моих завистников и злобников никак не уменьшается, а некоторые из них настолько активизировались, что прямо-таки прямым текстом понуждают уволиться из редакции (меня считают классным и высокопрофессиональным публицистом) и уж нашли на мое место нужного им бойкого человека?..
Что внучки-внуки своим вниманием меня совершенно не балуют, а ушлые, давно уж врослые дети никак не хотят мне помогать по хозяйству даже тогда, когда приезжают в гости, а что касается материальной поддержки, то ее практически нет совершенно? И что я никак я не могу реально повлиять на эту удручающе-унизительную ситуацию?.
Тем не менее отвечаю ему уверенно и так же бодро:
— Понемногу вожусь с лопатой, граблями и мотыгой на огороде, подготавливаю землицу к посадке огурцов и помидоров, через пару месяцев жду первого урожая ремонтантной клубники, прошлой осенью я посадил таковую около ста кустов (только собираюсь проделать эту трудоемкую работу).
По вечерам прогуливаюсь с псом в заброшенном парке (и здесь лукавлю: немощная лень понуждает сидеть дома, поэтому отпускаю свою замечательную овчарку из вольера на пару часиков побегать рысцой по саду).
Мое куриное шустрое пятиголовное стадо несется регулярно (куры старые, хорошо, если четыре—пять яиц в неделю обнаружу в гнезде, некоторые же они расклевывают и лакомятся содержимым. Они у меня живут, как бы пребывая на пенсии, умирают, когда приходит срок, в своем курятнике собственной смертью).
Почти ежедневно (это правда) дети звонят, у них все отлично: прилично зарабатывают (если честно, то крайне слабовато обстоят у них финансовые дела).
Мне вот на днях руководство премию выписало, денежное вознаграждение, к сожалению, невелико, но все равно приятно (никогда в жизни не получал никаких премий, хотя очень хотелось такой акции от начальства).
Пару дней тому назад по скайпу разговаривал с брательником (Геннадий Александрович, усатый и бородатый пенсионер, мыслитель и правдолюб, работал на заводе, занимая различные инженерные должности), у него тоже все в порядке (неправду излагаю: болеет он и его жена, давление достает, только вчера из больницы выписали, старший сын, как и моя дочка, без работы живет, а у него семья). Собирается вас навестить (правда).
В ближайших моих планах намечено пошить в ателье себе синий костюм-тройку (не нужна мне эта одежда, да и денег необходимых на него нет, но мама давно хотела меня видеть в синем).
Машенька (моя жена, склонная к полноте жгучая брюнетка, пенсионерка, в прошлом инженер-технолог швейного производства) потихонечку покряхтывая, по-прежнему не спеша, но толково возится на кухне. Сейчас она малость приболела, очень хотела пойти со мной, но в последнюю минуту осталась дома, неожиданно давление у нее скакнуло (и опять-таки вру, на то веская причина есть, но об этом как-нибудь потом).
— Ты, сынок, как всегда, у нас большой молодец и умница, — подключается мама, с удовлетворением комментируя услышанную информацию. — Очень с папой за тебя рады и гордимся тобой. Так держать, сын!
Гремящая музыка затихла, издалека раздаются отдельные людские голоса.
— Пойду, пожалуй, — неуверенно произношу я. — Пора мне. Кого-то труба завет, а меня хозяйство кличет (это на самом деле так).
— Конечно, иди, — тотчас же соглашается тихим голосом мама. — Иди, сынок, и передавай от нас с папой привет всем нашим и тем, кому посчитаешь нужным.
— Непременно передам, — убедительно произношу я и быстро ухожу по делам.
Меня невдалеке поджидает такси.
Через десять минут, уже будучи у себя дома, необъяснимая, неведомая мне Сила заставила меня сесть за письменный стол и написать синим карандашом на чистом листке бумаги под диктовку Голоса, вдруг появившегося в моей голове:
Дорогой сын!
Ну почему ты нас с папой все время обманываешь?
Поверь: нам не приходится распутывать хитроумную вязь твоей манерной неправды.
Мы точно ведаем про серьезные непорядки у тебя и со здоровьем, и с работой, и с детьми, и с внуками, и с правнуками.
И то, что Машенька твоя умерла от инсульта еще в прошлом году, нам стало известно в ту же минуту.
Да и не всегда ты ложишься спать сытым.
Так что в следующий раз будь с нами максимально правдив и честен, твердо памятуя, что от нас, твоих родителей, утаить сейчас ничего невозможно.
Мы все-все-все про тебя знаем.
Всегда помни, сынок, что мы тебя очень любим и желаем тебе только счастья.
Береги себя и своих близких!
Мама и папа.
Гм… к тому же буквы в словах написаны хорошо мне известным красивым круглым почерком мамы.
Ба! Она же проверяла тетради своих учеников, держа в руке синий карандаш. Кстати, а откуда он у меня оказался на столе?
Записанный текст огненным пылающим жаром практически за пару секунд адским пламенем опалил мою душу и вызвал в ней ужасный вечный позор, стыд и срам, растерянность и смятение, особенно тем известием (в его истинности я теперь нисколько не сомневаюсь), что о моей, в том числе и тайной (есть и такая часть моего земного бытия), жизни родителям ВСЕ ДОПОДЛИННО ИЗВЕСТНО…
Ведь мой папа, Александр Аркадьевич, и мама, Зоя Капитоновна, — небожители, уж давно похоронены в другом, дальнем от моего теперешнего проживания, городе на Польском кладбище, а рядом с их могилами и на самом деле растет сирень, а разговор, дословно здесь воспроизведенный мною, мысленно произошел сегодня в одиннадцать часов пополудни в храме, где я вначале заказал в нужном месте для родителей заупокойную службу (в тот час я явственно видел (галлюцинации!?) три куста и с у довольствием вдыхал в себя изумительный запах цветушей сирени), а затем с зажженной в левой руке свечой смиренно стоял у иконы Иисуса Христа, в тихой скорби мысленно беседуя с папой и мамой, время от времени интуитивно суетливо осеняя себя короткими крестными знамениями.
Когда же пришла пора попрощаться с родителями, я в почтительном низком поклоне, затаив дыхание, осторожно положил принесенный мною букет из двенадцати алых гвоздик с длиннющими стеблями рядом с иконой Спасителя.
Теперь же, пребывая в явной сумбурно-тревожной растерянности, мне так и хочется крикнуть в сердцах: «Азохен вэй»*, но я не еврей, а другие верные точные слова, отражающие мое душевное состояние по этому поводу, в голову пока не приходят, разве что вот такие:
«ИСТИНА ОТКРЫВАЕТСЯ ПОСЛЕ СМЕРТИ».
Понравилась статья? Подпишись на наш канал в Яндекс Дзене!
