Содержание:
Так называется одна малоизвестная поэма Лермонтова, написанная им еще в ранней юности под впечатлением поездки на Кавказ.
Чем привлек к себе внимание великого поэта один из множества кабардинских князей? Тем, что до мятежа Измаил-бей Атажуков был полковником русской армии? Таких мятежных полковников на Кавказе было великое множество.
Совсем недавно мы видели Дудаева и Масхадова. Тем, что Измаил-бей был убит своими соперниками, подозревавшими, что он собирается их головами купить для себя амнистию? Такое на Кавказе тоже не редкость. Интересный эпизод случился после смерти Измаил-бея. Дружинники, собиравшиеся обмывать тело своего предводителя, неожиданно на его шее обнаружили «белый крест на ленте полосатой». Все разбежались, приняв Измаил-бея за вероотступника. Лишь несколько верных рабов (аналога российских «боевых холопов» XV—XVII веков) остались с телом Измаил-бея. Они знали, что это вовсе не нательный крест христианина, а боевая награда, полученная их хозяином… за штурм Измаила — Георгиевский крест 2-ой степени.
Это была весьма редкая награда. За всю историю существования офицерского Георгиевского креста им было награждено всего несколько десятков старших офицеров русской армии. Портреты всех (!) кавалеров Георгия 2-ой степени украшали одну из зал Зимнего дворца. Портрет участника декабристского заговора — генерала Волконского — был удален из зала по личному приказу царя Николая I. А про удаление портрета мятежного полковника Измаил-бея Атажукова сведений не имеется.
За что кабардинский князь удостоился такой высокой награды? Если он действительно совершил подвиг, достойный ее (а Суворов «за так» ничего не давал), почему это не отражено в истории знаменитого Измаильского штурма? Широко известно лишь одно — полковник Атажуков командовал во время штурма отрядом кавказских горцев.
Имя Измаил-бея может стать ключом к разгадке славной и одновременно таинственной страницы истории русского оружия — суворовскому штурму Измаила.
Полководец и его армия
Дело в том, что в армии Суворова было полно нерегулярных формирований: донские казаки, несколько лет назад породившие Емельяна Пугачева: казаки уральские (яицкие), сражавшиеся под его знаменами. Полагаться на них было так же опасно, как и на горцев. Особо следует отметить черноморских казаков — предков нынешнего кубанского казачества. Бывшие запорожцы служили как в сухопутных отрядах, поддерживавших русскую армию, так и на судах Лиманной флотилии.
Из 30-тысячной армии, приведенной Суворовым к стенам Измаила, 16 тысяч приходится на иррегулярные формирования. Любой другой полководец, привыкший командовать регулярными войсками, пришел бы в ужас от одного вида этой армии: «Не знаю, какое впечатление произведут эти солдаты на неприятеля, а мне от одного их вида стало страшно!» Так было бы с любым полководцем, кроме Суворова.
В массовом сознании утвердился стереотип: великому полководцу должны подчиняться великолепные солдаты. Это верно в отношении Александра Македонского и его пеших фалангистов и конных дружинников-гейтаров, в отношении железных легионов Цезаря. Справедливо и по отношению к Наполеону. Бонапарта привели к власти штыки солдат Великой французской революции, привыкших идти с ним от победы к победе.
Это соотношение можно распространить и на Суворова. Русские «чудо-богатыри» были достойны великого полководца. В качестве примера можно напомнить, что знаменитая Янтарная комната была получена Россией от Пруссии в обмен на… гренадерскую роту. Кто-кто, а пруссаки знали настоящую цену хорошего солдата! А Суворов был достоин великолепных русских солдат.
Но весь фокус в том, что многие из своих знаменитых побед Суворов одерживал, командуя, как и при Измаиле, объединенными армиями, лишь часть из которых составляли русские чудо-богатыри. При Рымнике армия Суворова на две трети состояла из австро-венгерских войск. В Итальянском походе к австрийцам добавились еще и отряды «лаццарони» — монархические ополчения итальянцев, насыщенные деклассированными элементами. Рядом с этими шайками «отпетые смуглые оборванцы» Черноморского казачьего войска могли показаться образцом дисциплины и порядка. Но и с этим разбойным сбродом Суворов воевал против французской республиканской армии — той, что через несколько месяцев возведет Бонапарта на престол, а еще через десяток лет уложит к ногам Наполеона всю Европу. И побеждал эту армию!
Подобного не умели ни Александр Македонский, ни Цезарь, ни Наполеон. Трудно представить их. командующими кем-то, кроме их великолепных солдат. Впрочем — можно. Цезарь застрял в Египте на целых два года, командуя войсками Клеопатры. Угасание полководческого мастерства Наполеона шло рука об руку с процессом замены железных ветеранов революционной армии на новобранцев.
Суворов был не просто великим, а уникальным полководцем, умевшим не только водить в бой великолепных солдат, но и приноравливаться к войскам не совсем хорошего качества. И нередко превращать их слабые стороны в их силу!
Кровавый образ из школьного учебника
Явным маньяком, помешанным на убийствах собственных солдат, изображает Суворова учебник истории, по которому мне довелось учиться в школе. Военачальник изготовил копию вражеских укреплений. И гонял на ее штурм свои войска прямо на глазах у вражеской разведки. Открыв тем самым врагу способ штурма. Затем предъявил ультиматум, лишив себя момента внезапности.
Конечно же. в назначенный час все турецкие стрелки были на стенах. И готовились отразить штурм. При существовавшей в те времена скорострельности турки могли сделать по приближающейся русской армии от семи до десяти прицельных выстрелов. А ведь турки имели славу лучших стрелков Европы, да и вооружены были великолепно. Задача турецких стрелков облегчалась тем. что русские вынуждены были тащить на себе тяжелые штурмовые лестницы. Каждая из групп с лестницей превращалась в великолепную мишень.
Страшно даже вообразить эту картину. Сотни убитых и тысячи раненых на пути к валу. Затем бросок через ров под градом пуль и камней, жестокая рукопашная схватка на гребне вала. Еще сотни убитых. После взятия стен города солдатам Суворова предстояла еще более сложная задача — ночной бой на узких улочках восточного города. При этом терялись главные преимущества русской армии в битвах с азиатами — дисциплина и взаимовыручка. Не было места даже для штыкового боя в сомкнутом строю, которым всегда славилась русская армия. Взять Измаил способом., описанным в учебнике, Суворов смог бы… положив при штурме половину армии.
Все было совсем не так. Это подтверждает статистика потерь. В полевых сражениях с турками русская армия обычно несла потери в пятнадцать-двадцать раз меньшие, чем противник. При штурме крепостей соотношение потерь менялось на почти равное. Почему? Посмотрите на два-три абзаца выше!
Были случаи, когда русские военачальники умудрялись при штурме турецких крепостей понести потери гораздо большие, чем противник. Например, Панин при штурме Бендер.
Но все дело в том, что Суворов умудрился при штурме Измаила добиться такого же соотношения потерь убитыми, как и в полевом сражении. Целых 26 тысяч убитых у турок и лишь 1815 — у русских. По картине, нарисованной в учебнике, этого не могло быть! Можно лишь признать Суворова волшебником.
Противоречие способен разрешить лишь неожиданный взгляд на измаильский штурм. И мне удалось повстречаться с этим взглядом в одной из статей видного военного теоретика сначала царской, а затем Красной армии. К сожалению, я точно не помню, была ли это статья Снесарева или Свечина.
Генерал указал на то, что большая часть деятельности Суворова под Измаилом, попавшая в школьные учебники, похожа на демонстрационные действия, призванные отвлечь внимание противника от главного удара. И указал, каким был этот решительный удар — внезапный бросок через Дунай, в котором было задействовано свыше девяти тысяч человек — почти треть всей армии Суворова!
Мысль особо интересна из-за того, что действия Лиманной флотилии на Дунае, а особенно — сам «суворовский десант», почти не отражены в отечественной литературе, посвященной штурму Измаила. Как в художественной и мемуарной, так и в научно-популярной.
Пришлось обратиться к не вполне «патриотическому» источнику — истории украинского казачества. Там довольно подробно прописана роль казаков Черноморского войска в штурме Измаила — в ущерб донским, уральским казакам и другим: регулярным и нерегулярным, войскам Суворова.
Ночь штурма
Подготовительные работы Суворова убедили турок в том, как Топал-паша (турецкое прозвище Суворова) будет штурмовать Измаил. В объявленный час все турецкие стрелки были на позициях. Готовились встретить наступающие колонны Суворова ружейным свинцом и пушечной картечью. Но движения русских колонн не было. Русская армия лишь выдвинула вперед свои егерские команды. Да еще повела интенсивный артиллерийский обстрел турецких позиций на валах и стенах. Турецких стрелков на открытых позициях поражали наши бомбы и дистанционные гранаты.
Турки стойко держались под обстрелом. Они великолепно знали о тренировках армии Суворова. И догадывались о том, что стоит им покинуть позиции — через полторы-две минуты русские солдаты окажутся в крепостном рву. А еще через минуту — на валах и стенах. Лучше уж смириться с потерями от артиллерийского огня. Молчали и пушки турок, заряженные картечью.
Единственное место, где турецкая артиллерия вступила в перестрелку с противником — прибрежная сторона крепости. Против нее действовали десять русских батарей, установленных де Рибасом (тем самым, в честь которого названа главная улица Одессы) на острове Чатал, и корабли российской Лиманной флотилии, укомплектованные в большинстве своем казаками-черноморцами — бывшими запорожцами.
Внешне могло показаться, что турецкая артиллерия одерживает верх. Батареи де Рибаса одна за другой прекратили перестрелку с турецкими орудиями, несколько кораблей Лиманной флотилии загорелись прямо на фарватере, а один из них со страшным грохотом взорвался. После этого суда Лиманной флотилии отступили от берега.
Но весь фокус заключался в том. что батареи де Рибаса не были подавлены. Просто дали себе передышку, чтобы затем перенести огонь на турецкие укрепления, выходившие своими флангами к реке. Через некоторое время к обстрелу подключились возвратившиеся суда Лиманной флотилии. Турецкие береговые батареи не могли теперь вести эффективный огонь по нашим судам — прицеливаться мешал образовавшийся над рекой туман.
На прибрежных участках стен и валов турецкие стрелки оказались под обстрелом с трех сторон: с фронта — русскими батареями, приданными колоннам Кутузова и Ласси, с фланга — судами Лиманной флотилии и с тыла — батареями де Рибаса на острове Сулин.
В решительный момент Суворов осуществил «маневр огнем», перенаселив на прибрежные участки турецкой обороны орудия с соседних батарей. Обстрела «со всех сторон света» турки не выдержали. Покинули свои позиции и укрылись в подвалах и капонирах.
Этого и ждали русские колонны Ласси на правом фланге и Кутузова — на левом. Быстро и бесшумно (Суворов имел великолепную возможность отобрать в эти колонны те батальоны, которые «топотали» меньше других) колонны Кутузова и Ласси преодолели предполье крепости. Турки пришли в себя лишь в тот момент, когда солдаты и казаки уже лезли на вал. На гребне вала завязалась жестокая рукопашная схватка. Командующий турецкой армией Каплан-Гирей бросил против колонн Кутузова и Ласси войска с соседних участков стены и с прибрежного участка обороны.
Кутузов в решительный момент боя обратился к Суворову с просьбой: дать подкрепления или позволить отойти. Но вместо этого получил от него приказ о назначении комендантом. Могло ли подобное произойти, если бы колонна Кутузова двигалась вместе со всеми остальными? Просьба об отходе в этих обстоятельствах выглядела бы заурядной трусостью. А командир колонны заслуживал не назначения в коменданты, а немедленного смещения. Значит, колонны Ласси и Кутузова двинулись вперед раньше других.
«Спецназ» армии Суворова
А помощь Кутузов все-таки получил. Помните взорвавшийся корабль Лиманной флотилии? Со стороны Измаила все выглядело естественно: перед взрывом экипаж спасался вплавь, бросаясь с обреченного судна в ледяные волны Дуная. Турки даже не стреляли по плывущим морякам, считая, что тех все равно погубит пребывание в холодной воде. Между тем экипаж корабля состоял из членов запорожского братств«характерныков» — людей, обученных бою в особо сложных условиях. Среди умений «характерныков» было и такое: они могли перемещаться и вброд, и вплавь в холодной воде.
Мастерство «характерныков» и было поставлено на службу объединенной армии Суворова. Голые, с ножами в зубах они выбрались на берег, затаились за спиной у турецких батарей. В тот момент, когда паша снял войска с побережья, чтобы бросить их против штурмовых колонн Кутузова и Ласси — «характерныкам» подали условный сигнал. По нему с острова Чатал к Измаилу устремились быстроходные челноки-байдарки, полные казаков-черноморцев.
Орудия на турецких батареях были заряжены ядрами — для перестрелки с большими судами Лиманной флотилии. Для того же, чтобы остановить байдарки, требовался огонь картечью. Но времени для перезаряжания пушек у турецких артиллеристов не осталось: батареи подверглись внезапному нападению с тыла. Следовало либо стрелять по байдаркам, либо отбиваться от «характерныков». Ориентируясь в тумане по пламени горящих на фарватере судов, байдарки с черноморцами вышли к точно намеченным участкам побережья. А если бы не было тумана? Тогда бы байдарки укрывались от турок за дымом все тех же судов.
В планах Суворова всегда присутствовал запасной вариант действий. Турецкие батареи и суда захвачены. Черноморцы без боя занимают прибрежную часть города. К берегу направляется следующий эшелон десанта. Кроме казаков, донских и черноморских, в его составе и солдаты русских регулярных полков. «Тяжкая твердость» регулярной русской пехоты должна закрепить успех первого эшелона десантников.
Турки на собственном горьком опыте не раз убеждались, что если русские солдаты закрепились на каком-либо рубеже — сбить их оттуда невозможно. У коменданта остался единственный шанс на спасение Измаила. Сбросить казаков в Дунай до того, как успеют высадиться солдаты регулярных полков русской армии. Турецкий комендант принимает отчаянное решение: снять часть стрелков с вала, чтобы бросить их против суворовского десанта.
Общий штурм
Суворов дожидался именно этого момента, чтобы начать всеобщий штурм! С этого мгновения все идет в соответствии с рассказом учебника. Разница только в мелочах.
Оставшиеся на валах турецкие стрелки думают не столько о том, чтобы попасть в атакующих, сколько о своем собственном спасении. Прислушиваются к звукам боя, доносящимся с побережья. И, конечно же, постоянно промахиваются.
Некоторые рассказы о штурме Измаила называют среди причин успеха армии Суворова густой туман, сначала образовавшийся над рекой, а затем наползший на всю крепость. С туманом Суворову действительно повезло. Но стоит все время держать в голове его же слова: «Везение, везение, а будет ли когда-нибудь мастерство?».
Суворов многое делал для повышения мастерства своих солдат. Вспомним те же самые тренировки возле копий Измаильского рва и вала. Именно ими солдаты были приучены к автоматизму действий. И могли пойти на штурм в густейшем тумане. Суворову даже пришлось сделать поправку на туман, изменив маршрут движения колонны генерала Петра Потемкина. Иначе солдаты могли бы в тумане забрести прямо в болото. А если бы не было тумана — и не удалась бы затея с высадкой десанта? Нет сомнений, что у Суворова и на этот случай был предусмотрен какой-то запасной вариант. Но о нем мы уже никогда не узнаем.
Потери на начальном этапе штурма были снижены до предела. А во время боя на валу и на улицах города Суворов применил еще одну тактическую новинку. В боевые порядки штурмовых колон были включены казачьи отряды. В качестве примера можно назвать все ту же колонну Кутузова, состоявшую из пяти батальонов и десяти казачьих сотен. Для казаков, особенно в те времена, бой-свалка был родной стихией. Казачьи отряды находили слабину в турецкой обороне, указывали путь регулярным частям, а наткнувшись на стойкое сопротивление турок, откатывались назад, под щетину стальных штыков. Комбинирование сабельного боя со штыковым оказалось для турок полнейшей неожиданностью.
Почему паша так и не вернул обратно те части, которые несколькими минутами ранее снял с вала? Думается, он просто потерял управление войсками. Конюшни, в которых содержались турецкие и татарские кони, оказались открыты. Табуны перепуганных лошадей скакали по улицам Измаила, внося неразбериху и сея панику среди гарнизона.
Снова «характерныки» и Измаил-бей
Все конюшни города, конечно же, не могли открыться сами. Украинские источники называют «виновниками» этого «характерныков», надевших форму убитых турецких артиллеристов. Но ведь в армии Суворова была часть, которой не надо было переодеваться, чтобы сойти за своих среди разноплеменного турецкого войска. Кавказский отряд Измаил-бея мог справиться с этой задачей гораздо лучше, чем казаки. И справился! Доказательство тому — одна из высших военных наград России, полученная полковником Измаил-беем Атажуковым.
Все турецкие части, снятые с позиций на валу и брошенные против десанта, думают не о том, чтобы исполнить приказ, а о спасении от обезумевших коней. Среди турок стремительно распространяется слух, что в город ворвалась русская конница. А ведь конницу Суворов тоже задействовал! После взятия Фанагорийским полком — личной гвардией полководца — Бендерских ворот в город ворвались русские конники. Изюмские и Чугуевские гусары — потомки слободских казаков. Их предки не раз ходили вместе с запорожцами грабить турецкие города. И так же; как и среди черноморцев, у них была жива традиция боя на узких улочках восточного города. Появление в тылу русской конницы окончательно деморализовало турецкий гарнизон.
Артиллерия Суворова не только поддерживала штурм со своих позиций. Несколько батарей въехали в город через все те же Бендерские ворота. Русские артиллеристы на руках втаскивали свои орудия на огневые позиции и залпами в упор подавляли последние очаги сопротивления турок. Не желавший сдаваться комендант города и его четыреста охранников, согласно отчету Суворова, были «переколоты фанагорийцами». Штурм завершился.
Судьба героев штурма
Не у всех она оказалась счастливой. Часть казаков-черноморцев, оставленная на зиму в Измаильском гарнизоне, просто дезертировала. В отсутствие Суворова совершенно распоясались интенданты. Русским солдатам было не привыкать к голоду, а казаки не выдержали голодной зимы и разбежались.
Не совсем удачной следует признать и последующую судьбу главного героя Измаильского штурма — Александра Васильевича Суворова. Еще при жизни имя единственного российского «генералиссимуса по заслугам» (а не «по должности», как все прочие) стало обрастать байками и анекдотами, искажающими образ великого полководца. За этими байками незаметно исчезла подлинная картина Измаильского штурма. Суворов стал изображаться этаким старичком-бодрячком, посылающим своих «чудо-богатырей» на верную гибель. Видимо, очень грел этот образ людей, привыкших идти к воинской славе по трупам русских солдат.
И как-то позабылось, что Суворов в ночь Измаильского штурма использовал все наличные воинские силы, регулярные и нерегулярные, даже не на сто, а на «двести процентов». Что им было налажено идеальное взаимодействие всех родов войск и всех частей и отрядов. Что одновременно со штурмом с суши был осуществлен масштабный десант с Дуная, поддержанный силами «спецназа» — «характерныками» и горцами. Что была использована еще целая цепь тактических новинок… благополучно забытых потомками. А самое главное, что Суворов сумел одержать победу, понеся минимальные потери.
Сколько существует история войн, столько и продолжается спор: какой полководец более велик? Тот, что идет от победы к победе, или тот, который умеет побеждать малой кровью? Но этот спор не касается Суворова: он умел и то, и другое.
